Интервью с Ириной Адлейба, сотрудником Приемной по правам человека при ЦГП

Как давно Вы работаете в сфере защиты прав человека?

Общественные приемные по правам человека работают в Абхазии более 20 лет. Первая такая приемная была открыта Тамазом Кецба при Фонде «Гражданская инициатива и человек будущего». Осуществлявшийся Фондом при поддержке УВКБ ООН проект по поддержке приемных по правам человека был позже продолжен Ассоциацией женщин Абхазии (АЖА). Сотрудники АЖА принимали и консультировали в своем головном офисе в Сухуме жертв домашнего насилия, работали с гражданами в трех районах восточной части Абхазии. Параллельно правозащитной деятельностью занимался ЦГП, в котором также была создана приемная по правам человека.

Что касается меня, то я начала заниматься правозащитной деятельностью в Ассоциации Женщин Абхазии в качестве координатора проекта. Мы помогали женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации и простым гражданам, которые не могли решить самостоятельно актуальные для них проблемы – получить документы, реализовать права на социальные гарантии и даже на медицинскую помощь. С 2015 года проект перешел под управление Центра гуманитарных программ. Теперь он стал шире, обслуживая население и восточной, и западной части Абхазии. Лично я отвечаю за работу Приемной в Ткуарчалском районе.

За более чем 20 лет общественная правозащитная деятельность, начинавшаяся в рамках тех или иных проектов, переросла проектную работу и практически институционализировалась. Вы согласны с этим?

В общем так и есть. Работа в правозащитной сфере отличается устойчивостью и преемственностью. Из всех направлений работы неправительственных организаций она имеет наиболее долгую историю. Думаю, это связано с тем, что такого рода деятельность очень востребована. К сожалению, в нашем обществе имеет место такая довольно актуальная, я бы даже сказала болезненная проблема, как низкий уровень правовой грамотности населения, из-за чего многие люди не знают, как защитить свои права. Кстати, не осведомлены о некоторых нормах законов не только простые граждане, но и часть чиновников и глав администраций. Хотя бывает и так, что они знают все законы и нормы, но плохо информируют население, потому что слишком инертны или равнодушны к проблемам людей. Человеческий фактор имеет большое значение, все-таки. Некоторые бюрократы не вникают в то, что есть уязвимые категории населения, что людям сложно, например, доехать до города, чтобы получить справку – плохие дороги, не хватает денег, не знают, куда именно обращаться для решения проблемы и пр. Во все эти вопросы ведь нужно вникать. В итоге равнодушие со стороны ответственных лиц, недостаток информации, правовая неграмотность населения – все вместе это мешает людям решать насущные проблемы беспрепятственно и в положенные сроки.

Вашу работу уже много лет финансово поддерживает УВКБ. Это показатель того, что донорская организация ценит вашу работу?

Я думаю, что донорской организации повезло с местными партнерами – и с АЖА, и с ЦГП. Наша команда очень сплоченно, профессионально и бескорыстно выполняет поставленные задачи для защиты интересов людей. Мы принимаем людей на постоянной основе как в региональных центрах, так и в Сухуме. Выезжаем в села, где проводим приемы на местах, многие дела клиентов сопровождаем в разных государственных органах, иногда и в суде. В любое время готовы прийти им на помощь.

А что Вас изначально сподвигло работать в сфере защиты прав человека?

Я человек, который всегда остро реагирует на несправедливость. С детства привыкла защищать слабых и беззащитных, возглавляла комсомольскую, профсоюзную организации, и там точно также помогала людям. Думаю, сама жизнь и мои внутренние установки привели меня в эту сферу. Кстати, у меня нет формального юридического образования, я называю себя юристом-практиком, который самостоятельно освоил законодательство Абхазии и даже России, международные нормы и механизмы работы по урегулированию и продвижению вопросов защиты граждан. Много лет повышала свои навыки обучаясь здесь, в России и за рубежом. Бывает, что со мной и адвокаты консультируются по тем или иным вопросам. Должна сказать, что для правозащитной работы недостаточно просто иметь юридические знания, быть знакомым с законодательством. Надо знать, как применять те или иные законы или нормы. А главное, надо быть чувствительным к проблемам людей, надо понимать их и не терять желание помогать людям. А для этого не обязательно быть дипломированным юристом.

Кроме того, чтобы помочь человеку решить проблему, не обязательно всегда доводить дело до суда. Надо работать с чиновниками, просвещать их, объяснять. Для этого требуются определенные качества и жизненный опыт, ведь среди бюрократов попадаются очень сложные люди. Надо уметь разговаривать с ними, убеждать их, действуя не в ущерб закону.

Чем конкретно Вы занимаетесь в Общественной приемной?

Во-первых, я провожу информационно-просветительскую работу, кстати, не только среди населения, но и среди местных чиновников, врачей, социальных служб. Я помогаю выстроить контакты между госорганами и жителями района, чтобы госорганы понимали, с какими проблемами сталкиваются жители. Я также консультирую жителей по поводу того, как пошагово решать их проблемы, объясняю, в какие органы следует обратиться по той или иной проблеме, какие необходимы для этого документы, справки - т.е. объясняю людям алгоритм необходимых действий. Если клиенту приемной самому сложно или невозможно обратиться в нужные инстанции (например, пожилым, одиноким или людям с инвалидностью), то мы сопровождаем такие дела, привлекая родственников, а иногда даже глав администраций сел.

Что Вы считаете самым сложным в Вашей работе?

Одно из препятствий в нашей работе – это отсутствие по некоторым вопросам четко прописанных норм и механизмов, на которые можно было бы сослаться для решения проблемы. Бывает так, что регламентирующий закон есть, но на уровне его исполнения появляются сложности. Правила игры иногда меняются, например как с документом ВНЖ. В самом постановлении очень размытая информация. В нем, например, полностью отсутствуют разъяснения по такому конкретному вопросу, как определение статуса человека, который не имеет никакого гражданства. Выдают ВНЖ с прочерком в графе гражданство, что определяет человека как «лицо без гражданства». Это тоже нарушение прав человека согласно международным нормам, а наличие большого количества людей с таким статусом указывает на наличие пробелов в сфере защиты интересов и прав человека. Такая же история с наследованием недвижимости граждан Абхазии их прямыми потомками, не имеющими гражданства Абхазии. В силу разных обстоятельств эти люди были вынуждены в свое время выехать и обустраивать свою жизнь за пределами Абхазии, естественно, приобретая, гражданство других стран. Теперь их лишают возможности вернуться и восстановить свое гражданство. Бывает и такое, что в разных районах эти вопросы решаются по-разному. То есть неполноценная нормативно-правовая база создает ситуацию, когда вырабатывается определенная практика, при которой невозможно сослаться на конкретную норму.

Есть и другая проблема, когда в одном и том же ведомстве одному человеку могут помочь, а другому нет. Часто практикуется телефонное право и использование родственного фактора. В результате кому-то можно, а другому, в аналогичной ситуации, запрещено.

Достаточно ли дополнить нормативно-правовую базу, чтобы ситуация изменилась к лучшему?

Чтобы ситуация с правами человека изменилась к лучшему, помимо законов надо менять сознание людей. Законы законами, но гуманность никто не отменял. В данном случае речь идет, в первую очередь, о тех, кто по роду своей деятельности и по своему статусу обязан обслуживать население. Некоторые вопросы одними законами невозможно решить. Жесткосердие некоторых людей выбивает из колеи, иногда просто руки опускаются. Я вижу, что люди стали черствыми, не обращают внимания на других, особенно на тех, кто нуждается в помощи. Иногда речь идет о том, что без всякой помощи оказываются люди, прикованные к постели, я уже не говорю о других уязвимых категориях населения. Ведь порой достаточно просто договориться с больницей и обеспечить транспорт для госпитализации лежачего больного, но этим никто не занимается, люди стали равнодушными. Меня беспокоит, что для кого-то это становится нормой. И эта тенденция характерна не только для чиновников, но и для общества.

Вы не считаете, что Ваша работа – это капля в море? Помогли одному человеку сегодня, а завтра к Вам обратятся еще десять человек?

Самое сложное – поменять мировоззрение людей. Есть люди, которые не боятся ни закона, ни совести, ни Бога. Но это не значит, что ничего не надо делать. Мы все-таки немалого добились. По крайней мере, по своему району могу сказать, что люди, работающие в госорганах, понимают, что если они не будут выполнять свои обязанности, если они будут создавать препятствия для граждан, то их действия или бездействие не останутся без общественного реагирования. Сложно то, что с приходом новых чиновников надо начинать работу с чистого листа. Мне сложно мириться с тем, что глава какого-нибудь села не знает, сколько в его селе детей, не имеющих свидетельство о рождении, или сколько людей с инвалидностью не могут съездить в районный центр, чтобы обменять паспорт. В каких-то вопросах натыкаешься на сопротивление всего ведомства – от секретарши до начальника.
В прошлом году у меня был случай, связанный с семьей, в которой один из родителей – гражданин Абхазии. Так вот, будучи гражданином Абхазии, он не смог оформить пособие по многодетности. У него даже заявление не принимали, пока я не вмешалась. Но ведь решать проблемы жителей – это прямая обязанность чиновников всех уровней!

Знаете, за мою долгую работу в сфере прав человека мне приходилось попутно заниматься социальными и гуманитарными проблемами: кого-то за свой счет привезла из села в городскую больницу, кому-то купила лекарства, кому-то жизнь спасла. А ведь все эти проблемы можно решать на местах – главное не быть равнодушными.