Интервью с Майей Широковой, юристом Общественной приемной по правам человека при ЦГП

Как давно Вы работаете в сфере защиты прав человека?

Я начала работать в этой сфере сразу по окончании Абхазского государственного университета. Я никогда не работала ни в правоохранительных органах, ни в адвокатуре. Мое первое место работы – общественная организация Фонд «Гражданская инициатива и человек будущего». Там я работала в общественной приемной по правам человека. Затем я перешла в Ассоциацию женщин Абхазии, в которой функционировала приемная для женщин, пострадавших от домашнего насилия.

7 лет тому назад при поддержке УВКБ ООН Центр гуманитарных программ смог расширить свою правозащитную деятельность, открыв по примеру Сухума общественные приемные по правам человека в разных районах Абхазии. Тогда меня и пригласили на работу в ЦГП, чему я очень рада. Начинала я свою работу в ЦГП с оказания помощи людям, находящимся в положении беженцев – это граждане Сирии (не только репатрианты), а также жители Донецка и Луганска. Одновременно наша Приемная оказывала юридическую помощь всем остальным жителям Абхазии (в основном, представителям уязвимых категорий) и даже иностранцам, оказавшимся в сложной жизненной ситуации.

Какого рода помощь вы оказывали беженцам из Сирии, Луганска и Донецка?

Сначала мы консультировали людей по правовым вопросам и даже по бытовым. Люди оказались оторванными от дома, от привычной среды. Они плохо ориентировались в Абхазии, не были информированы о том, например, в какую больницу можно обратиться, в какую школу отдать своих детей, какие для этого требуются документы, где можно записаться на курсы абхазского языка, как легализовать свое пребывание в Абхазии и т.д. Они не хотели нарушать законодательство Абхазии, наоборот, хотели находиться здесь легально, поэтому и старались узнать у нас как можно больше. Сложности были с правовым положением этих людей. Дело в том, что у нас в стране нет закона о беженцах, соответственно, эти люди подпали под категорию иностранных граждан, а статус «иностранного гражданина» предполагает получение целого ряда разрешительных документов, необходимых для пребывания на территории Абхазии, получения разрешения на работу и т.д. Все процедуры по получению разрешительных документов связаны с немалыми финансовыми затратами.

А разве государственные службы не информировали их по всем вопросам обустройства жизни в Абхазии?

На момент появления первых беженцев из Сирии, Донецка и Луганска не было упорядоченной системы информирования, поэтому люди в тот период не всегда получали исчерпывающую информацию. Иногда по какому-то вопросу они вообще никакую информацию не могли получить, а порой приходили к нам перепроверить информацию, полученную от государственных структур.

Как они попадали в вашу Приемную, как узнавали о ее существовании?

Во-первых, беженцев, в том числе и репатриантов, к нам направляли сотрудники УВКБ ООН. Помимо этого, мы везде размещали рекламу об услугах Общественной приемной. Так что в нашу Приемную обращалось достаточно большое количество людей.

Помимо беженцев, с какими категориями граждан Вам приходилось работать?

К нам обращаются жители Абхазии с самыми разными проблемами. Мы никому не отказываем в помощи, если речь идет о нарушении прав человека или просто о получении информации по тому или иному вопросу – например, в связи с получением документов, оформлением опекунства, вступлением в наследство, в связи с жилищными вопросами. Почему-то недоброжелатели НПО в соцсетях упрекают нас в том, что мы помогаем только галцам, и что якобы нас не волнует положение других жителей Абхазии. Это неправда, и эта ложь распространяется сознательно, чтобы настроить наших граждан против правозащитников. На самом деле мы работаем в разных районах Абхазии, и я должна сказать, что там немало людей, которые нуждаются в правовом консультировании не меньше, чем галцы. Например, последние 2-3 года мы работаем в Гагрском районе. Могу сказать, что проблема недокументированных граждан стоит там не менее остро. В Галском районе люди хотя бы могут в ускоренном порядке получить вид на жительство. А в Гагрском районе есть люди, которые родились, выросли, окончили школу, создали семью, постарели в Абхазии, но получить паспорт гражданина Абхазии не могут.

Как получилось, что эти люди оказались без документов?

В жизни бывают самые разные ситуации, иногда и трагические. Например, некоторые люди на момент развала СССР и грузино-абхазской войны были несовершеннолетними детьми и не могли получить паспорт по возрасту. Кто-то из них в войну потерял родителей, они фактически оказались без надзора, и, к сожалению, никто не занимался их документами. Известно, что после войны закончились бланки советских паспортов, а абхазских еще не было, появились формы №9. Не только безнадзорные, но и многие другие люди после войны не знали, на какие документы они могут претендовать, куда им следует обратиться. В общем, люди выживали, как могли. А сегодня, когда у некоторых из них дело уже близится к концу жизни, им отказывают в гражданстве. Есть случаи, когда люди потеряли свои паспорта, но и им приходится теперь подтверждать свое гражданство. Есть масса различных историй людей, столкнувшихся с огромными препятствиями, повлиявшими на их жизнь. И всем этим людям требуется помощь.

Проблемы при получении или обмене паспортов не касаются этнических абхазов, поскольку по закону абхазы автоматически получают гражданство Абхазии. Значит ли это, что в услугах вашей приемной нуждается только неабхазское население?

Конечно, нет. Хотя этнические абхазы чаще всего не сталкиваются с препятствиями, связанными именно с документированием, но и среди них есть люди с проблемами в этом плане. Например, не всегда имеют документы люди с инвалидностью, люди с психическими проблемами, дети из уязвимых семей. Интересно, что руководству некоторых сел о таких проблемах известно, но у них не доходят руки до оказания помощи в решении проблем, связанных с документированием. Когда мы приезжаем и поднимаем эти вопросы, они обещают решить проблему за два дня, но на обещаниях все и заканчивается. Ведь для того, чтобы получить паспорт, необходимо собрать документы. Если человек пожилой или с инвалидностью, или если мы имеем дело с многодетной матерью, то случается так, что они не в состоянии собрать документы самостоятельно, обойдя все необходимые инстанции. И когда в этом вопросе нет помощи от чиновников, подключаемся мы. Для этого мы и ездим по селам. Об уязвимых семьях, в которых есть проблемы с документированием, мы периодически получаем информацию от таких организаций, как Киараз, Ашана, и мы обязательно посещаем эти семьи. Практически нет села, по крайней мере в восточной Абхазии, которое не посетили бы наши юристы.

По поводу того, обращаются ли к нам в Приемную этнические абхазы, я бы еще хотела добавить следующее. Имея преференции в вопросах гражданства и паспортизации, тем не менее, абхазы, как и другие граждане, сталкиваются с барьерами при решении других важных вопросов, связанных, например, с получением жилья, с социальным обеспечением (пенсии, пособия по многодетности, по потере кормильца и т.д.).

Вы сказали, что организуете встречи с жителями сел, чтобы оказать им помощь. А как вы собираете людей?

Обычно встречи нам помогают организовать главы администраций сел или директора школ. Иногда собираются много жителей, а иногда сельская администрация забывает предупредить людей о том, что мы проводим выездную юридическую консультацию, поэтому приходится много раз напоминать.

В чем именно заключается ваша помощь?

Помимо консультирования, мы помогаем людям собрать документы, объясняем, в какие инстанции следует обратиться, в случае необходимости сопровождаем этих людей. Все надо координировать, договариваться о приеме, организовывать выезд, например, в районный цент. Кроме того, самих заявителей порой приходится тормошить, поскольку они ведут себя инертно, хотя и испытывают трудности из-за нерешенности проблем.

Помимо проблем с документированием, по каким вопросам обращаются к вам посетители Приемной?

Много обращений, связанных с пенсиями и пособиями. Например, репатрианты часто не знают о том, что имеют право на пенсию, им об этом никто не сказал. В целом большая проблема – это отсутствие своевременного информирования населения о различных социальных выплатах. Люди часто не владеют информацией о том, имеют ли они право на какие-то пособия или льготы, что необходимо для того, чтобы их получать и пр. В некоторых учреждениях сидят либо некомпетентные чиновники, либо равнодушные, которые работают, что называется спустя рукава. Вот у нас был случай в Гагрском районе – парень - абхаз, инвалид с детства, у которого нет родителей, нет семьи. Он обратился к нам по вопросу получения жилья. Выяснилось, что у него не оформлена инвалидность. Я его проконсультировала, и он сам собрал нужные документы. Но меня поразило то, что никому нет дела до человека с инвалидностью без жилья, без заработка и даже без документов. Когда мы говорим с работниками паспортного стола о том, что в их же интересах сократить количество людей без документов, они нам отвечают, что не их обязанность - бегать по дворам и искать таких людей. К сожалению, часто и местные органы управления, и участковые не предпринимают необходимые меры, чтобы помочь таким людям.

Обращаются к нам и по вопросам трудовых отношений – это проблемы, связанные с оформлением декретного отпуска, с увольнениями и пр. К сожалению, работодатели (в данном случае я говорю о бюджетных организациях) часто трактуют законы произвольно, в свою пользу. В результате могут уволить человека, не соблюдая процедуры, предписанные Трудовым кодексом. Были случаи, когда к нам обращались женщины в связи с занижением работодателем размера декретных выплат. Некоторые чиновники не умеют или не хотят читать законы. Мы помогли нашим клиентам восстановить справедливость в одних случаях через суд, в других - путем долгих переговоров с различными должностными лицами.

Вы не испытываете усталость от того, что постоянно приходится решать проблемы других людей?

Наоборот, я не представляю, что могу заниматься чем-то другим.

По профессии вы - юрист. Чем отличается юрист от правозащитника?

Мне кажется, что легче быть правозащитником, не будучи юристом. Как юрист ты видишь ситуацию с разных сторон, и тебя могут останавливать препятствия в виде тех или иных положений закона. И тогда ты говоришь человеку, что ему невозможно помочь, потому что закон не дает такую возможность. Правозащитник может и не знать всех этих юридических тонкостей, но он понимает, что надо добиться справедливости и восстановить человека в его правах. Конечно, важно анализировать, каких именно положений закона не хватает, и что надо в законах менять, чтобы они наиболее полно обеспечивали права человека. Но, кстати говоря, у нас законы часто не так уж и плохи. Проблема в том, что они далеко не всегда соблюдаются. И тут важно указывать на все случаи их неисполнения. Понимаете, некоторые чиновники хотят работать не так, как предписывает закон, а как им удобно. Они любят ссылаться на всякие устные распоряжения, а эти распоряжения нередко носят дискриминационный характер. Поэтому необходимо требовать, чтобы законы соблюдались, и чтобы те, кто их нарушают, несли ответственность.

Вы много помогаете людям. Казалось бы, ваш труд должны ценить в обществе. Но вот вы заходите в Фейсбук, а там на вас и ваших коллег обрушивают тонны грязи, чаще всего анонимно. Не опускаются руки?

Действительно, странно читать некоторые комментарии. С теми, кто специально распространяет клевету, все ясно. Но есть и немало людей, которых вводят в заблуждение, много тех, кто не умеют критически мыслить. Они становятся легкой добычей тех, кто манипулирует. Бывает так, что те, кто пишут негативные комментарии, потом обращаются к нам за помощью, когда у них возникают проблемы. Надо просто просвещать людей, не уставать рассказывать о нашей работе. Важно, чтобы у людей, особенно в век информационных технологий, были развиты навыки критического мышления, чтобы они могли легко отличить белое от черного.